Перейти к основному содержанию

«Истоки русской культуры пестования»

Кандидат филологических наук, зав. лабораторией Института содержания и методов образования, Марина Юрьевна Новицкая
 
"Живая живулечка на живом стульчике барашка теребит", "Сердце – к сердцу, живот - к животу, сахарок во рту", "Два комка, третья лакомка", - так  русские загадки создают образ матери и младенца, сосущего материнскую грудь. Этот образ, воплощая в поэтическом слове мать и дитя как единое целое, отражает их живую, естественную связь. Благодаря такой связи человечество живет в веках и тысячелетиях, подарив жизнь каждому из нас.
       Народное представление о теснейшей взаимной связи матери и ребенка отразилось в правилах поведения беременной женщины, в нормах отношений между ней и окружающим ее миром.
       "Чего беременная женщина, как говорят крестьяне, брюшком захочет поесть или попить, ее домашние стараются во что бы то ни стало удовлетворить, думая, что это ее желание исходит от имеющегося в ее утробе младенца. … Но особенно, по понятию нашего крестьянина, к себе должна быть внимательна сама отяжелевшая. Она должна избегать во время своей беременности глядеть на все некрасивое, физически или нравственно уродливое, ибо в противном случае у нее дитя родится уродцем. … Если же беременная во время своей беременности будет обращать внимание только на одно хорошее и красивое, то это будет способствовать появлению младенца пригожим, правильным." (1)
       Из приведенного текста очевидно, что связь между матерью и младенцем в утробе осмыслялась народом и как телесная, и как духовная. С появлением ребенка на свет формы связи видоизменялись, но не прерывались, являясь основой для сохранения физического и душевного здоровья новорожденного, для дальнейшего успешного развития и плоти его, и духа. Именно поэтому целый пласт традиционного пестования специально направлен на культурное оформление телесных и духовных контактов между ребенком и матерью, другими близкими ему людьми. Культурная традиция обязательно оформляет само вхождение младенца в мир:
       "В первую очередь после родов в бане моешься. Старухи велели ребенка с локтя мыть. Повернишь на коленях его вниз лицом, из тазика горстью захватишь воду и руку согнешь, и чтобы с локтя на него бежала водичка. И три раза нужно сказать: Как с этого локтя / Вода не держится, / Так бы никакая худоба / На ребенке не держалась! Это так после родов в первую очередь – для его здоровья и от всякого опризорья. " (2)
      После первого купанья – встреча с матерью, отцом и первое кормление:
      "Родившегося дитю как обмоют, так сразу клали к груди матери, чтобы ребенок привыкал сразу и чтобы матери легче было, - грудь сразу спрягал." (3)
      "После купанья дитя обыкновенно кладут на руки к отцу, который его несет к роженице показаться. Крестьяне нашей губернии (часто и в интеллигентных домах) не безразлично относятся и к первому кормлению младенца. Оно должно начаться непременно правой грудью, иначе, думают у нас, ребенок будет левшой (т.е. все будет делать левой рукой) и полоумным." (4)
     Итак, сразу после рождения младенец вступает в телесный и духовный контакт кроме матери с другими людьми – повитухой, отцом, крестными родителями, братьями и сестрами, с бабкой и дедом:
      "Однако не одни матери прилагают свои заботы о дитяти, а и все, находящиеся в доме: каждый старается пособить труженице матери кто чем может, и часто можно видеть трехлетнюю малютку, которая дергает за веревку люльки и шепелявит своим еще плохо работающим язычком какую-либо слышанную им от матери колыбельную песенку, или какие-либо свои непонятные слова, стараясь усыпить своего братишку или сестренку." (5)
       В зависимости от состояния новорожденного по-разному решался вопрос о месте его обычного пребывания. "Родят, который дитенок ревун, так сразу в люльку клали, а который не ревун, так чего его в люльку класть, перевернут в пеленочку да к матери на постелю. …Родится и сразу в люльку, не приучали с собой класть." (6)
       В крестьянской среде с рождением ребенка мать продолжала трудиться. Если работа была вне дома, то малыша она брала с собой:
       "Когда в поле жали, делали люлечку из лык, из толстого липника плели. Называлась эта люлька – короб. Она сама как корзиночка плетеная, мяконькая и легонькая, у ней почёмки сделаны – за что за плечи вешать. Вот мать укладет дите в этот короб, за спину закинет и жнет. Серпом жнет, а он сзади в этой люлечке. И она его как заколыхивает, а когда он не спит, будет ему там и баить что-то…" (7).
        Спокойный сон очень важен для младенца. Чтобы усыпить дитя, в такт колыбельным песням его покачивали, поглаживали, похлопывали; при сильном же беспокойстве – брали на руки, прижимали к груди, укачивали, приговаривая или припевая песенки.
       "Бывает, что привидится во сне маленькому что-то нехорошее, вот он проснется и плачет. Как только закричит, что только с ним не делаешь: и в люльке качаешь, и на руках качаешь, и на руках таскаешь, и ласкаешь. А все ж больше словами успокаиваешь: Тихо-тихо, не плачь, / Я куплю тебе хохлач! / Тихо-тихо, не вой, /А то дам тебе помой! Ну, рева-корова сено поела, опять заревела! – и так кулюкаешься с ним, пока не замолчит." (8)
       Грудью в старину кормили детей обычно долго, лет до двух-трех. После прекращения грудного вскармливания менялось и место отдыха ребенка:
       "Как ребенка отнимали от груди, только тогда из люльки его и вынимали. Как он вышел из люльки, клали его на общую кровать. Кроваток отдельных детских не было. Дети все вместе, рядышком спали." (9)
        Материнская любовь естественно находит выход в нежных словах и ласках:
"А мать-то есть мать. У нее дитя в дому, как оладышек в меду: и напоен, и накормлен, и прибран. Я вот своего малого уж так оберегала, так холила, из зыбки возьму на руки, к сердцу прижму и заласкиваю: Любашечка, / Дорогашечка, / Дороганно мое, / Серебряно мое, / Золотиночка, / Дорогиночка!" (10)
        Вековое педагогическое наследие и любящее сердце помогали всесторонне, гармонично развивать ребенка. Незаменимы были пестушки-потягушки:
     "Когда распеленаешь малышоночка, тянешь голосом: "Потягу-ушечки" – начинаешь гладить ладонью вдоль его тельца. "Подрасту-ушечки" – тельце вот этак сожмешь комочком, распрямишь и опять проводишь по нему ладонью, все вдоль гладишь, вот так за бочка обоймешь, за подмышечки, ему щекотно, он и смеется.
     И ножки разглаживаешь, чтоб пряменькие были: Потягу-ушечки, / Да расту-ушечки! / Растянитесь, ножки, / Вырастайте, ножки, / Да побегу-ушечки – / Не кривы, а прямы!..
    Положишь малышонка на животик, он головку вверх загибает, что-то там лепетает. Вот разглаживаешь ему спинку, ножки легонько трешь, говоришь: "Расти большой, будь хорошой, маму слушай, будь послушный!" Он, маленький, воркует, довольный. Его на спинку перевернешь, он тянется, ручками, ножками буртыхается. … В байне моешь ребеночка, распаришь и на колени себе его ложишь. И вот скажешь: "Ручки  - грабульки! Ножки – ходульки! – и начинаешь ручку с ножкой сводить, потом стягивать другую ручку с ножкой, разомнешь его так. А растираешь со словами: "Моется, парится, спать собирается – на сон, на спокой, на счастье, на здравие, ему спать по ночам, расти по часам!" (11)
     Чуть-чуть подрастет дитя, наступает время первых игр – потешек. Это удивительные по простоте и естественности композиции, в которых сочетаются акциональный текст (последовательность действий взрослого) и текст вербальный. Такое сочетание хорошо развивает ребенка, открывая ему возможности его собственного тела и радуя общением со взрослым:
     "С внучечкой я играла. Подойду к люльке, она маленькая лежит, ждет, когда я ей носик нажму. Вот я двумя пальцами быстро-быстро так перебираю ей по животику, по грудке, по подбородочку: Два пожарничка бежали, / Эту кнопочку нажали, / Пип! И нажимаю на носик. Когда так делаешь, внучечке приятно, и она улыбается." (12)
      Игр-потешек, сочетающих телесный контакт с вербальным, народ придумал великое множество. Некоторые из них до сих пор в ходу: "Идет коза рогатая", "Сорока-ворона кашу варила", "Ладушки, ладушки, где были? – У бабушки!", "Ехал мальчик маленький" и др. Это великолепное средство комплексного развития ребенка – физического, психического, интеллектуального, эстетического, нравственного, становления его специальных творческих способностей – речевых, музыкальных, пластических.
      Вот классический пример. В ритме мерного приговора водят по ладошке ребенка указательным пальцем, словно помешивая кашу в кастрюльке: Сорока-белобока, / Где была? – Далеко. /  Что делала? / Баньку топила, / Соломку носила, /  Кашку варила, / На крылечко становила…
      Затем указывают на каждый пальчик в отдельности: Тебе дам, тебе дам, / А тебе не дам: / Ты соломку не носил, / Водичку не носил… / За ушко – и на солнышко! При последних словах легко теребят ушко ребенка.
       Текст интересен тем, что записан сибирским фольклористом М.Н.Мельниковым в 1969 году в д. Пензино Барабинского р-на от учеников 5-го класса, сохранивших в памяти впечатления своего  раннего детства (13). Это свидетельство актуальности традиций, их живой преемственности еще в прошлом веке от поколения к поколению.
       Может ли современная дошкольная педагогика извлечь для себя уроки из народного опыта пестования детей раннего возраста? Ведь сейчас произошли значительные изменения жизненного уклада современных семей и системы воспитания в дошкольных образовательных учреждениях. Думается, что, однако, неизменными должны оставаться базовые принципы взаимных отношений малышей и взрослых, выработанные народной педагогикой. Это – минимальная дистанция между ребенком и тем, кто его пестует; частый и ласковый телесный их контакт, представляющий собой целостный комплекс музыкально-речевого и невербально-игрового взаимодействия, который имеет целью единство физического, интеллектуального, эстетического и социально-нравственного возрастания. Тут многому еще может научить современных родителей и педагогов традиционная культура пестования. В ней содержится выдержавший испытание временем эффективный опыт развития добрых взаимных отношений ребенка с окружающим миром. А это – ядро человечности, наиболее успешно складывающееся в раннем детстве и определяющее собой тип личности на всю жизнь.
_________
1. Фольклорные и этнографические материалы, собранные А.Н. Соболевым. Родильно-крестильный комплекс во Владимирской губернии //Православные священники – собиратели русского фольклора. / Сост. В.Г. Смолицкий, А.В. Кулагина. – М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2004. С. 81-83.
2. Этнография детства: Сборник фольклорных и этнографических материалов./ Запись, сост., нотация и фотографии Г.М. Науменко. – М.: Российский союз любительских фольклорных ансамблей, Изд-во Беловодье, 1998. С. 51.
3. Там же. С. 59.
4. Фольклорные и этнографические материалы…, с. 89.
5. Там же. С. 94.
6. Этнография детства, с. 59.
7. Там же. С. 136.
8. Там же. С. 154.
9. Там же. С. 149.
10. Там же, С. 154.
11. Там же. С. 151-153; 162-163.
12. Там же. С. 291.
13. См.: Детский фольклор/Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. М.Ю. Новицкой, И.Н. Райковой. – М.: Русская книга, 2002. (Б-ка русского фольклора; т. 13). С. 94; коммент – с.473.